160. ВЕЛИКИЙ ЛЕПЕЛЬСКИЙ ПОЖАР 1921 ГОДА. Садовский Александр (112)

Сведения об информанте  здесь.

 На карте Витебской области мало городов, которые за свою многовековую историю не становились бы жертвой огня. В разные годы стихийными пожарами почти полностью выжигались Витебск, Полоцк, Браслав, Шумилино, Бешенковичи. Этой печальной участи не избежал и город Лепель.

 В истории этого уездного центра Витебской губернии большой пожар, во время которого выгорела почти четверть города, произошёл в апреле 1833 года. Возгорание возникло среди ночи в сарае мещанина-еврея Лурье «от неосторожного обращения с огнём». Сгорели униатская церковь, костел, две еврейских школы, дом присутственных мест, богадельня, 102 жилых дома, 33 лавки, 48 сараев, 56 амбаров, две бани…

 В марте 1903 года ещё один пожар на главной улице города, Пушкинской, уничтожил десять домов и девять нежилых построек. Но самый страшный по своим масштабам и последствиям стихийный пожар в истории Лепеля произошёл 90 лет назад, 21 августа 1921 года.

 Октябрьская революция с её преобразованиями и события Гражданской войны во многом изменили жизнь людей в политическом, социальном и экономическом отношении. Но быт широких масс, а с ними и пожарная безопасность населённых пунктов, к сожалению, остались те же. Да и организация пожарного дела желала большего.

 Лепель, как и большинство городов Витебской губернии начала 20-х годов прошлого века, не отличался высоким уровнем внутреннего порядка, что не могло не сказаться на его противопожарном состоянии. На узких улицах тесно жались небольшие деревянные дома под соломенными, тёсовыми, щепными и железными крышами. Дома были густо облеплены хозяйственными постройками – сараями, конюшнями, курятниками, обложены поленницами, сеном. От дома к дому шли глухие заборы с прочными воротами и калитками. И только на рыночной площади были расположены кирпичные дома, в которых размещались советские учреждения, магазины, государственные склады и многочисленные лавки.

 За годы войны Лепель пережил оккупацию немецких и польских интервентов. После ухода которых многие дома были разрушены или требовали ремонта, в том числе и здание пожарного депо. Конечно же, пожарная опасность Лепеля была очень высокой. Поэтому необходимо было с высокой тщательностью следить за городом, чтобы не пропустить начало пожара. Иначе для деревянного города дело могло обернуться непоправимой бедой.

 Организация пожарной охраны в пятитысячном городе, что, к слову, было характерно для большинства наших городов того времени, находилась в плачевном состоянии. Еще в 1919 году на съезде пожарных работников заведующий пожарно-страховым отделом Витебской губернии докладывал, что «в Лепеле, пожарное дело поставлено из рук вон плохо. Нет пожарных лошадей, бочек, воды около города много, но в случае пожара ее доставить нельзя из-за отсутствия лошадей. На заседании Лепельского исполкома я настоятельно потребовал вырыть в центре города несколько колодцев, обзавестись хотя бы 3–4 пожарными лошадьми, пригласить на службу нескольких постоянных пожарных служителей и прочее. Между тем, город далеко неблагополучен в пожарном отношении. Центр города выгорел несколько лет тому назад и следы этого еще, и ныне красуются там».

 Для того, чтобы организовать работу городской пожарной охраны, требовались значительные материальные средства. Конечно же, после семи лет войны и проведения политики «военного коммунизма» их в бюджете уездного города Лепеля, также как и губернского Витебска, просто не было. Положение усугублялось и тем, что в это время в масштабе молодого государства шел процесс перевода пожарной охраны, в том числе и профессиональных пожарных команд, на содержание за счет средств местного бюджета. Это влекло за собой сокращение штата пожарных работников, прекращение выделения средств на приобретение пожарного инвентаря.

 Накануне пожара 21 августа 1921 года в Лепельской  профессиональной пожарной команде числилось 5 человек, а функции брандмейстера выполнял заведующий уездным коммунальным отделом Р.Г. Яхкинд, имевший опыт работы по пожарной части с 1903 года. Кроме профессиональной пожарной команды в Лепеле в описываемое время была и добровольная пожарная дружина (с 1886 года), в которой по списку значилось 50 человек штатных и 20 человек резервных добровольцев. Начальник дружины Смоляк с пожарным делом был почти не знаком. Пожарное депо находилось в центре города, рядом с ним располагалась конюшня и навес для бочек и багров. Над конюшней была каланча для дежурного. В арсенале пожарных было 4 исправных ручных насоса, малопроизводительных и требующих большого числа людей для приведения их в действие. В пожарном обозе находились: один пароконный ход для доставки насосов, один одноконный, четыре бочки, из которых одна пароконная бочка была железная и три деревянных одноконных. К сожалению, как показали дальнейшие трагические события, таких сил и средств оказалось недостаточно, чтобы предотвратить беду.

 Жарким днем 21 августа 1921 г. никто из жителей Лепеля не подозревал, какие тяжелые испытания предстоит выдержать городу. В 3 часа дня постовой на каланче заметил подозрительный дымок в районе Витебской улицы. Была дана тревога в набат и одновременно последовали ружейные выстрелы постовых воинских частей, «вследствие чего местные жители, видя пожар и услышав стрельбу, поддались панике, так как оружейной тревоги они не поняли».

 В считанные минуты пожар­ные надели боевую одежду, запрягли лошадей, открыли настежь ворота депо. С грохотом и звоном, поднимая клубы пыли, пожар­ный обоз помчался к месту пожара. К моменту прибытия огнеборцев пламя полностью охватило большой одноэтажный деревянный дом Якубсона. Перепуганный хозяин дома, его жена и дети с плачем выносили из горевшего дома скарб.

 Почти в то же время начался пожар в двухэтажном доме на углу Витебской и Пушкинской улиц. Огонь ветром перебросило на соседние постройки. Из-за сильного ветра пламя быстро распространялось по крышам. Высушенные многодневной жарой дома под соломенными крышами вспыхивали как порох.

 Спустя 30 минут с момента возникновения, пожар принял угрожающие размеры.С Витебской он перебросился на Советскую, Прудовую, Пролетарскую улицы, на Свейский переулок, на Базарную и Ново-Базарную  площади.

 Тщетно пытались пожарные своими маломощными технически­ми средствами остановить огонь. Может быть, ценой неимоверных усилий это им и удалось бы, но «главных ответственных руководителей пожаротушения на месте не оказалось, что и вызвало дезорганизацию при тушении пожара, которое усилило вмешательство отдельных лиц со стороны гражданских и военных властей».

 И без того малые силы пожарных были разделены на две группы. Одна группа с одним насосом боролась с огнем в районе Витебской улицы, а вторая с тремя насосами по приказанию властей пыталась локализовать огонь около склада с продналогом на Пушкинской, где и оставалась почти до конца пожара.

 С момента, когда образовалось несколько самостоятельных очагов пожара, судьба города была предрешена. Огонь с чудовищ­ной скоростью переносился с одного строения на другое. Крики, плач женщин и детей слились со злове­щим гулом разбушевавшегося пламени. Жители уже не думали о ту­шении пожара. В панике они хватали в домах все, что попада­ло под руку, стремясь как можно скорее уйти от надвигающегося огненного урагана. Через два часа пылали три четвер­ти города. Справиться с обезумевшей стихией, казалось, не было человеческих сил.

 За три часа огонь уничтожил 431 жилой дом с прилегающими постройками, инвентарем, собранным хлебом и сеном. Сгорели городские учреждения: уездный отдел здравоохранения, коопсоюз, лесничество, заготовительная контора «Лепель», ветеринарный подотдел и таможенный надзор со всеми делами и архивами. Сведений о количестве погибших и пострадавших людей в архивных материалах нет. Вполне возможно, что погибших не было. Ведь люди бросали имущество и спасали только жизнь, убегая от лавины настигающего их огня.

 К 9 часам вечера пожар был ликвидирован. Кроме склада с продналогом огонь удалось задержать в двух местах: на углу Володарской улицы и в переулке около озера. Почти 4 тысячи человек остались без крова. В 10 часов вечера 21 августа на заседании уездного исполкома совместно с представителями пограничного особого отделения Западного фронта город Лепель был объявлен на чрезвычайном военном положении.

 22 августа 1921 года уездным исполкомом была организована чрезвычайная тройка по оказанию помощи пострадавшим от пожара. Тройкой проводилась регистрация пострадавшего населения, и подсчитывались убытки от пожара. Проводилось расселение оставшихся без крова жителей в уцелевших домах и окрестных деревнях, государственные учреждения «уплотнялись» и, как докладывал заведующий отделом управления Лепельского уездного исполкома Председателю губернского исполкома Варейкису, «все учреждения принялись за нормальную работу, хотя большинство из сотрудников – погорельцы».

 Население окружающих дере­вень спешило на помощь обездоленным огненной стихией. Одни уводили пострадавшие семьи в свои избы, другие пришли в город с корзинами хлеба и овощей. Кто-то принес мыло, полотен­це, какое-то белье. Горе погорельцев вся страна восприняла как свою беду. Так в ноябре 1921 года в Лепель из Москвы было отправлено два грузовика с одеждой и предметами первой необходимости.

 Причины возникновения пожара выяснялись следственной комиссией. В ходе расследования отрабатывались две версии. Первая из них –  политическая. Якобы, враги советской власти собирались сжечь склад с продналогом. Эта версия менее правдоподобна, т.к. для достижения поставленной цели достаточно было поджечь сам склад, который даже не охранялся. Вторая причина наиболее реалистична. Это - несоблюдение правил пожарной безопасности «во время топки русско-кухонной печи с прямым дымоходом, для выпечки хлеба». Развитию пожара способствовали причины, упоминавшиеся в начале рассказа: плотная и бессистемная застройка в городе, сухая и ветреная погода, слабая оснащенность пожарной команды и бедственное положение города после освобождения его от оккупации.

 90 лет назад сделать глубокие выводы из случившегося не удалось. К сожалению, спустя год участь города Лепеля постигла местечко Бешенковичи этого же уезда.

Записано в 2016 году.