7. По безводному юго-востоку

Ну и чудеса! Ночью дождь барабанил, а утром солнце заселило небо. Необычайное в этом году явление природы. Может потому, что день сегодня символический - лето перевалило на другую половину.

И утром огонь не разжёг. Конечно, при большом желании и очевидной необходимости можно было бы сделать это. Однако зачем напрягаться, если есть хлеб, сало да колбаса. А горячий чай силы много не придаст.

Не правда ли, удивительное название дал я этой части своего путешествия по периметру района? Как это край, где полторы сотни озёр, можно назвать безводным? И всё же это так. Мой теперешний маршрут пройдёт по той части Лепельщины, где озёр и рек почти что нет.

Из сосняка вышел на культурное пастбище. Опушки его и островки с одинокими деревьями удобные для ночлега. Очередной недолёт получился.

За пастбищем начался старый и сумрачный лиственный лес. Нарезанную лесовозами давнюю дорогу ненастье превратило в длинный пруд. Обходы перегородили сваленные старостью или стихией уединенные ели-гиганты. Чтобы подлезть под них, приходится выламывать сучья.

И здесь образовали делянку. Однако она уже не возмущает, а, наоборот, радует безлесным простором. Но лесоповал скоро закончился, и вновь начались неуютные лиственные заросли. Случайно обнаруженная просека направилась в нужную сторону. Идти устал, но останавливаться в этом княжестве Лешего не хочется. Тянет на простор. Оставляю рюкзак и налегке иду в разведку. Должен же когда-нибудь закончиться этот природный бедлам.

Ну вот, впереди показался просвет. Не исследуя его, возвращаюсь за рюкзаком.

Вышел на поле. На его вершине видна панорама Липок.

Забегая вперёд, скажу, что после Липок потерял дорожный блокнот. Поэтому гостеприимных сельчан в этих зарисовках подаю без фамилий. Хорошо, что на каждом привале веду записи в тетрадке. Иначе бы весь мой вчерашний маршрут получился безымянным.

Во дворе управляются баба с дедом. Баба разговорчивая, а дед глуховат. Держат курей, овечек, коз. Волки бы их взяли! Убегают, навязывать нужно. Надоели. Извести собрались. Кроме них в Липках живёт один мужчина Рем. А были когда-то за 70 дворов, ферма. И вот объявили деревню бесперспективной (не специально привожу это слово, его еле вымолвила баба), и поехали липковцы в другие места, стариков повезли в березняк…

Хорошо, что раз в неделю в Липки приходит автолавка. А вот зимой снег отрезают деревню от мира. Дорогу никто не чистит, и автолавка обходит деревню.

Долго не отпускала меня бабуля. Привела с десяток примеров, когда старики не уживались с детьми и возвращались назад в образованную самими же разруху. Поэтому и не слушаются они сына, который зовёт к себе под Питер.

Пригласили поесть. Вежливо отказался. Однако не воздержался, чтобы не вкусить впервые козьего молока. Полулитровую кружку его выпил, а никакого отличия от коровьего не почувствовал.

Так и хочется бросить мат в сторону картографов (или местных новоиспечённых топонимистов?). Не знает баба деревни Костюковщины, обозначенной на карте. Есть в той стороне Каптюговка. Сходимся на том, что имеем в виду один и тот же населенный пункт. А вот обозначенной Амосовки уже нет. Стояла там последняя пустая хата да и та сгорела, когда траву жгли.

По дороге на Каптюговку радует далёкая перспектива, залитая дефицитным солнечным светом. После лесного сумрака холмистые дали поднимают настрой, придают силы.

На сенокосе загорают три девушки. Увидев меня, хохочут и, будто страусы, прячут головы в траву.

- Хорошо греться после ненастья, - стараюсь унять их растерянность.

- Было бы хорошо, если б не сено, - доносится из травы.

- Парней бы вам сюда, - шучу.

- Ненужно, - отшучивается более шустрая. - Хватает нам девок.

Сельчане занимаются своими делами. Однако за ними настрой не теряют. Тяжело работать иначе.

В Каптюговке «живые» четыре двора. Населяют их Гаврилиха, Грищиха с Гришкой, да Иринья. А было ранее много хат. Конкретно сколько, 86-летняя Мария Варламова не помнит, поскольку ни одного класса не окончила. Все зовут деревню Каптюговкой. А название Костюковщина придумало начальство, чтобы «культурнее» звучало.

Однако беседу старая женщина начала не с рассказа про деревню, а с обиды на райсобес (так она сказала). Тем, кто всю жизнь работал за деньги, по 300 тысяч добавили пенсии. А тем, кто бесплатно спину гнул в сельском хозяйстве, фигу дали. Получала она миллион пятьдесят тысяч, а теперь приносят миллион сто. Где же справедливость?

Наученный горьким уроком, сел заполнять дорожный дневник сразу за Каптюговкой. Тетрадь не потеряю.

До следующей пограничной деревни Ляховичи прямой дороги нет. Поэтому пришлось отклониться от границы в деревню Лутчино. Панорама её видна от Каптюговки - места здесь безлесные.

В начале Лутчино строится большой деревянный дом.

- Пишу, что деревни умирают, - говорю троим строителям, - а вы одну возрождаете…

Строители из Лепеля Сергей Козлов, Андрей Ковалёв и Олег Бабурченков пояснили, что этот дом совхоз «Волосовичи» возводит для пастуха, который живёт в старой соседней хате. Не понимают, почему будущий хозяин дома не пожелал жить в Волосовичах или, на худший случай, в Торонковичах. И сразу сами себе отвечают: земля здесь хорошая. Даже волосовцы берут участки в Лутчино. Да и стадо животных будет почти что при дворе.

В деревне около двух десятков усадеб. В одной из них живут строители. Они не только работают, но и отдыхают. Выкраивают время, чтобы спозаранку или на вечерней зорьке сбегать на пруд, потаскать карасей.

Вместе направляемся к колонке напиться да умыться. От неё будут класть водопровод в будущее жильё пастуха.

Специально в Ляховичи дорога не проложена. Иду сначала скошенным травяным полем, потом вдоль электролинии. Панорама большой деревни вырисовывается издалека. А Ляховичи можно считать большими с их полусотней хат, ежедневно работающим магазином, водопроводом, заасфальтированными улицами.

Однако не минуло и эту деревню постоянное игнорирование сельских проблем. В своё время ляховичских сотню дворов заселяли 380 жителей. Сотня детей сельчан посещала свою среднюю школу. Ежедневно кино крутили. Ляховичский сельский Совет был. Фельдшерско-акушерский пункт работал. Постепенно это всё сворачивалось, а люди удирали в более цивилизованные места. Или наоборот, сворачивалась социальная сфера потому, что служить ей не стало кому? Разница небольшая. Бегут туда, где лучше. И ошибочна поговорка с обратным смыслом про то, что там лучше, где нас нет. Почему тогда горожане не переселяются в Ляховичи? Их же здесь ещё не было.

На обочине улицы стоит довольно невзрачная стела. Читаю на ней: «17 августа 1941 г. В деревне Ляховичи прошло первое заседание Лепельского подпольного РК КПБ. Под началом первого секретаря тов. Лобанка В.Е., на котором было принято решение о разворачивании партизанского движения в районе».

Около полуразрушенного здания школы вижу малыша. Сворачиваю к нему. Из дверей выходит молодая женщина. Ольга Гладышева. Воспитывает двухлетнего Славика. Подменяет отца-конюха. Муж Евгений удаляет навоз из Григоровичской фермы. Два года живут в уголке школы, который совхоз «Григоровичи» кое-как оборудовал под жильё. Три комнаты разделяют стены из ДВП, печка дымит, не греет. Директор конкретно не говорит, даст или нет что-то лучшее.

Другую квартиру в школе занял десять лет назад кочегар, а теперь пенсионер Владимир Шарай с женой и сыном. Они на лучшее жилище не претендуют.

Третья квартира пустует. Жила там цыганская семья. Хозяин работал строителем, жена - телятницей. Возник производственный конфликт с директором. Цыганский гонор не выдержал неуважения к себе. Вернулись в табор.

Ещё более далёкие деревни Турица и Коренёвка уже не существуют. Потому направлюсь к Пахомлевичи. Гравийка копирует границу района. На ней меня подбирает повозка, на которой ляховичка Люба Чижик с внуком-новолукомльцем едет в Григоровичи проведать второго внука.

- Всего нам, старикам, хватает, - говорит женщина с 15-летним пенсионным стажем. - Деньги дают. Рабочим труднее жить.

По Пахомлевичам Валентина Кастрицкая за мужа-молокосборщика собирает молоко.

- Не хотят люди сдавать молоко, - говорит она и называет причину. - Только вы о том не пишите, а то с работы выгонят.

Все хаты пустые. Только возле последней вижу женщину.

Мария Дятлова 77 лет прожила на свете. Из них 32 отработала акушерской на Ляховичском участке. С радостью вспоминает те годы. А теперь не жизнь, а сплошная печаль. На одном году похоронила мать и мужа. Восемь с тридцати прежних семей пахомлевичан живут далеко от неё. Скука невероятная. Решила было переезжать к дочке, однако передумала.

Колодцев нет в Пахомлевичах. Воду носит с родниковой речки, что за огородом.

Женщина пригласила на сало, яйца, молоко с холодильника. Очень уж ей хотелось поразговаривать, высказаться. Отказался - на природе есть романтичнее.

На обед устроился на берегу той речки, из которой пьёт Мария Дятлова. Одним махом в сапогах преодолел её. Однако вода действительно родниковая, босые ноги аж сводит. Купаться в такой глуби невозможно, а вот умыться очень приятно. Солнце палит немилосердно.

Деревня Каминщина недалеко отбежала от Пахомлевичей. Даже в одно стадо коров собирают. Набирается 17 животных. По количеству же населения Каминщина превосходит. 13 хат там продолжают жить.

Совсем одна горюет 80-летняя Зося Стасёнок. Муж погиб на войне. Трое сыновей умерли от болезней. Дочь съехала жить на Украину. Жалеть нужно такого обиженного судьбой человека. А её обижают. Двух куриц украли, картошку вытащили из погреба, мак срезали. И это не самовнушение старческой головы. Установила женщина куриного вора. Свой он, деревенский. Пожалела. В милицию не сдала. Может, теперь получает она «плату» за сердечность?

Не дал поразговаривать пьяный каминщинец. Приплёлся, да начал нести всякую чепуху, влезать в разговор некстати. Пришлось мне ретироваться.

Единственная каминщицкая улица пролегла вдоль первого сегодня озера Турицкое. Не скажешь, что оно чрезвычайно красивое. Однако любой водоём придаёт населённому пункту своеобразный колорит. Тем более, что на противоположном берегу живописно вписывается в природный ландшафт панорама чашникских деревень Зазерица и Шараи. Посреди Каминщины озеро принимает в себя небольшой ручей.

Ровно и бойко пролегла через поля Чепикова гравийка, как её в честь давнего директора совхоза «Григоровичи» назвал пьяный мужик. Ведёт она в Кострицу. А начинается эта деревня пятью двухэтажными четырёхквартирными домами. Аккуратные, чистые, они ловко вписываются в окрестности. И не важно, дирекции совхоза или их жителей в том заслуга. А живут в тех городского типа строениях люди приезжие.

Вообще, Кострица наводит меня на мысль о потёмкинских деревнях. Будто специально напоказ её благоустроили. Единственная чистая улица одета в асфальт. Около трёх десятков хат хоть и старенькие, однако досмотренные. Вдоль улицы проложен водопровод. Построена остановка, хоть автобус приходит сюда только по вторникам. Работает магазин. Одним краем связана деревня с Григоровичами, другим - асфальтированной дорогой с чашникским Бором на Оршанском шоссе. И её, если верить пьяному каминщинцу, также построил Чепик.

Конечно, всё перечисленное делалось не напоказ, а для улучшения благополучия сельчан. Поэтому у них и нет никаких претензий к бытовым условиям проживания. Однако не совсем гладко бегут будни костричан. Будоражит их близость чашникской границы. Налетает из-за неё хулиганьё, творит злодеяния. Позавчера зарвались в деревню бандюги из Зазерицы, ввод электричества в хату 79-летней Веры пух повредили, рычаг с водоразборной колонки оторвали. Люди вчера заявили в милицию. Однако разбираться пока никто не приезжал.

Следующая пограничная деревня - Слободка (сколько же таких названий в Лепельском районе?). Думал перед ней заночевать, а назавтра продолжить путешествие. Однако на григоровичской гравийке встретил лепельчанина Лёню Симако на автомобиле. Не удержался от искушения возвратиться в квартирный комфорт, съехал в Лепель.

Придуманное заранее заглавие последнего раздела путешествия по следам лепельских аргонавтов полностью себя оправдало. За описанный период времени и пройденный путь из водных объектов довелось увидеть только родниковую безымянную речку-невеличку в Пахомлевичах, озеро Турицкое да его приток-ручей.

Места, названные историком Иваном Горбачевским лепельским Полесьем, закончились. С начала путешествия пройдено немногим более половины периметра Лепельщины. Однако коль взялся за гуж, нужно тянуть лямку до конца. Так что, любители путешествий, до скорой встречи там, где и расстаёмся - в Григоровичах, откуда продолжу единственное в мире путешествие по периметру района.

Ваўчок ВАЛАЦУЖНЫ (Валадар ШУШКЕВІЧ). ЛЕПЕЛЬ. 1998 год.