14. Маршрут закольцован!

Свое четвёртое путешествие по периметру района я окончил прошлогодней осенью в деревне Воронь. И вот погожим майским утром маршрутный автобус доставил меня на то же место. Направление отсюда было выбрано давно - на деревню Осьё Пышнянского сельсовета. Карта показывает дорогу туда. Однако соответствует ли она сегодняшнему дню, поскольку картографы работали задолго до разработки торфяного месторождения «Гряда», после чего заворонские пейзажи исполосовали десятки дорог, каналов, выработанных земельных карт (так называют площади между каналами торфодобытчики и мелиораторы). Решаю уточнить маршрут у первых встречных воронцев.

В одном дворе вижу двух женщин. Называются Софьей Бабич и Марией Глушковой. Первой 68, второй 76 лет. Из глубины двора появляется мужчина.

- На расстрел вас записывают? - спрашивает смеясь.

- Подключайтесь и вы, - говорю.

- Пишите. Бабич Виктор. С 28-го года.

Пенсионеры объяснили более удобное направление на Осьё. Нужно, не доходя до края деревни, свернуть на Прорабскую дорогу (так называется гравийка, построенная торфодобытчиками). Затем идти всё время прямо. Километров с семь дотуда.

Прорабскую дорогу облепили частные участки. Одни их заняли под картошку, иные - под зерновые, на некоторых траву выращивают. Вижу косца в сотне метров от гравийки. Побеседовать с ним и уточнить маршрут ленюсь из-за утренней и дождевой росы, о чём потом пожалею.

А в ночи дождь прошёл. Он смыл все следы с гравия. Однако передо мной рушит ночную нетронутость одинокая велосипедная колея. С безоблачного неба бесконечно стелется по земле заполненное солнечным светом тепло.

Прорабская дорога резко повернула вправо, а прямо потянулась непривлекательная старая насыпная дорога. Стою в раздумье: воронцы советовали идти прямо, но они же и направляли Прорабской дорогой. Сворачиваю. Пока бойкий путь с обеих сторон сопровождают голые от древесной растительности карты торфоразработок.

Путь резко перегораживает глухой шлагбаум. Дорога разветвляется на две противоположные стороны. Моему направлению более подходит левый.

К обочине жмётся заржавевшая металлическая эстакада с лесенкой: с такой обычно проверяют груз в автомобильных кузовах. Не к месту эта баррикада здесь, однако, оправданием служит её очевидно давнее время установки. А вот каким образом преодолели шлагбаум две кучи мусора из опилок, бытовых отходов, металлолома?

Преодолев полноводный канал по трубопереезду, дорога посунулась вдоль него и начала резко приходить в упадок. Глубокая вода не позволяет более внимательно осмотреть длиннуюи высокую металлическую бочку со сквозными раскрытыми дверьми и похожим на дверь люком. Сомнений не вызывает, что это универсально- примитивное строение служило бытовкой или конторой торфоразработчикам, и в то богатое время было без капли сожаления брошено на пустоши. Под гараж бы её или под дачу горожанину! Будет того стоить транспортировка бочки. А за её «кражу» природа только благодарной останется.

Среди чёрного безжизненного пейзажа веселее смотрятся зелёные прямоугольники из молодых деревьев: на некоторых картах начала происходить природная рекультивация. Мелиораторы считают, что она начинается через 10 лет после прекращения торфодобычи. Можно приблизительно прикинуть, когда здесь гремела двигателями техника.

Настроение портят промоченные ноги. А тут еще перед кустарником-стеной дорога резко бросается вправо и десятками колей рассыпается по чёрной мягкой торфокарте. Давнее предчувствие сбывается: выйдя за Воронь, выбрал неправильное направление. Понуро плетусь назад. Утренняя теплота заставляет сбросить куртку.

Перед Воронью сворачиваю на ранее посчитанную ненадёжной дорогу. Её с обеих сторон сопровождают канавы с осунувшимися откосами. Редкими свечками вдоль дороги торчат среднего возраста груши, берёзы, осины. Будто бы и путь надёжный, но почему по нему давно никто не ездит? Ответ наступает за трубопереездом через канал. Дорога растворяется среди пастбища. Остаётся единственная надежда найти хотя бы тропку на Осьё - стадо коров, точнее, пастухи, которые их пасут.

74-летняя воронка Елена Плиговко отбывает рядовку. Ей помогает на год младшая сестра из Лепеля Александра Санько. К счастью, такая работа случается не очень часто - 40 животных в стаде. Бабули показывают на холм, за которым прячется дорога на Осьё. Остаётся только обойти заполненную водой канаву.

Становится прохладнее. Свежий ветерок подбадривает. Близкий лес обнадёживает. Начинается урочище Озеруты и посадки сосны. О том свидетельствует специфически вспаханная пустошь и соответствующая табличка. Сами же деревца вышиной в пару сантиметров нужно ещё поискать.

Дождевые тучи впереди больше радуют дождевой прохладой, чем пугают возможным дождём. Состарившийся мосток из брёвен переправляет через ручей. За смешанным перелеском светлеет поляна с такими же посадками сосны. Слева клочок пашни вклинивается в лиственно-еловую чащу. Наконец дорога окончательно ныряет в сумрачный лес. За речкой с двойным трубопереездом и довольно заметным течением он окончательно переходит в еловую чащу. Уши ласкают птичьи трели, кукование кукушки. Омрачают настроение только лютые комары, которые не позволяют замедлить шаг или снять шапку.

За заполненным водой болотом начинается старая, самостоятельно заросшая разнообразными деревьями делянка. С еловых лапок свисают ярко-красные молодые шишки, напоминающие новогодние игрушки. Противоположное впечатление создаёт почерневший от майских морозов ягодник черники-брусники.

Местность повысилась. Выросли лесные холмы.

Недавно плуг влез на дорогу и пропахал на ней противопожарную борозду. Теперь на легковушке сюда и не сунься.

Бесконечная делянка всё же имеет конец. Но за небольшим перелеском сразу начинается следующая. Перед ней - перекрёсток дорог. Не желая попасть в далёкую деревню Пунище, что отдалит меня от периметра района, держусь северно-западного направления. Одновременно боюсь забрести в первую, но далёкую ушачскую деревню Острово, что значительно удлинит маршрут.

Не знал, или не обращал внимания раньше, что таким красивым белым букетом цветёт багульник. Даже свернул к нему, понюхал. И запаха того дурманящего не имеет, который летом сплошь заполняет извечные болота.

Выбираю многочисленные лесные дороги, ориентируясь на стрелку компаса, неизменного попутчика каждого странника. И выхожу на ту же дорогу, с которой недавно пошёл правее. Такие блуждания теперь не очень тревожат, хотя и жаль потраченного времени и намученных ног, поскольку интуиция твёрдо уверяет сознание в невозможности окончательно заблудиться в окружающей лесной глухомани.

Местность стала красивее. Повторяясь, часто чередуются делянки, боровинки, ельники, болотины. Папоротник пока ещё не распустился, свёрнутыми листьями в виде эмбриона тянется вверх. Как раз такой его употребляют в пищу. Срывают на той высоте, где стебель легко ломается, трижды отваривают, чтобы удалить горечь, затем жарят на растительном масле, в конце добавляя приправы. Вкус - свежеприготовленных грибов. Запах - также. За уши не оттянешь новичка-дегустатора! Можете смело пробовать такое чудное блюдо - сам каждую весну подстерегаю появление молодых, ещё не развёрнутых ростков папоротника, поскольку переростки делаются твёрдыми и не пережёвываются.

Среди бора, в сотне метров от дороги, длинную изгородь из часто закреплённых на двухметровую высоту жердей. Подхожу. К строению примыкают подобные на хатки ловушки для отлова зверей живыми. Лесной объект месторасположением и неизвестными размерами вызывает какую-то таинственную тревогу на сердце. Уже потом узнаю, что это всего только четырёхгектарный вольер для натаскивания охотничьих собак на диких кабанов, которые вдвоём живут за изгородью.

Дорога подозрительно направляется на север, выходит на перпендикулярную такую же. Легко догадываюсь, что с неё свернул час назад. Выходит, квадрат по лесу нарезал. Однако не жалею - вольер для себя открыл.

Давно уже облачно. Солнце не досаждает. За болотом со сплошным морем воды вырастает лиственный лес-кустарник. Наконец сквозь листву вырисовывается просветление, затем выразительно проявляются луг, клочки полей с озимью. Слева вырастает ферма с телятами в загоне, которые спокойно жуют подброшенную в кормушку зелёнку. За хозяйственными строениями - крестьянские усадьбы. На улице - асфальт. Даже дорожные знаки регламентируют значительность перекрёстка. Захожу в первую хату без замка на дверях. Первое, что спрашиваю: куда попал?

Осьё! До Лепеля напрямик 18 километров, дорогой 22. Постоянно живут в деревне 10 семей.

Демографическая справка: по письменным источникам населённый пункт известен с начала ХХ столетия как деревня Осьё Пышнянской волости Лепельского уезда. В 1906 году в ней было 27 дворов и 229 жителей. В начале 30-х годов был колхоз имени Молотова, работала кузница. На 1997 год в Осье имелось 18 подворий и 33 жителя.

В хате, куда зашёл, живёт 72-летний Николай Скакун с 68-летней женой Ниной. У них гостит внучка-шестиклассница Света Клочок из Лепеля. Помогает.

Хозяин из-под Бегомля. После войны каждый самостоятельно зарабатывал кусок хлеба у зажиточных крестьян Западной Беларуси - благо начиналась она за несколько километров от здешних мест. Там и познакомился Николай с Ниной. Устраивать совместную жизнь Нина перетянула Колю на свою родину.

Николай 17 лет колхозную скотину выпасал, ферму сторожил, слесарил там же. Последние пять лет (перед пенсией) телят смотрел. Нина дояркой была, телятницей, даже в колхозном курятнике работала.

За май Скакуны получили по 23 миллиона пенсии каждый. Старикам хватает. Расспрашиваю про обозначенную на карте лесную дорогу на Новосёлки, чтобы значительно сократить путь, не делая прямой угол Оьё - Пышно - Новосёлки. Скакуны утверждают, что так теперь никто не ездит: старый путь окончательно зарос, я обязательно заблужусь. А лучше обратиться к Ивану Провадо - у него сестра живёт в Новосёлках, как-то ж туда добирается, может, что и посоветует.

По обе стороны заасфальтированной улицы пасутся несколько коров. Предполагаю, что пастух и есть Провадо. Он и на самом деле Иван. Однако не тот.

Иван Галинский отбывает очередь через каждые семь дней, поскольку в стаде семь коров.

- Только и знаешь, что скотину выпасать, - возмущается пастух.

Ивану 72 года. 28 из них на откорме быков работал.

На хате Провадо висел замок. Пошёл гравийкой на Пышно. В начале деревни читаю надпись на дорожном знаке: «Ас’ё». И кто научил дорожников так переводить на белорусский язык с русского название «Осьё»? Понятно же, что нужно было написать «Ассё». Ещё больше возмущусь в другой раз, прочитав на таком же дорожном знаке: «Зацякляс’е» вместо «Зацякляссе», что по-русски означает «Затеклясье». Одним словом, дорожники, толком не зная родного языка, тратят большие средства на надписи, которые потом приходится переделывать.

Давно пасмурно. Не хочется дождя, поскольку он испортит дальнейшее путешествие. Сзади на велосипеде догоняет Николай Скакун. Дальше идём вместе. Объясняет, что его сын получает квартиру в реконструируемом бывшем общежитии техникума, поэтому, чтобы заплатить за то, взял трёхмиллиардный кредит и просит в помощь родительские чеки «Имущество». За ними родитель и едет в сельсовет.

По ходу продвижения осьянец рассказывал про окрестные места. Гравийку из Осья в Пышно построили под конец председательствования Королевича. До него здесь не каждый гусеничный трактор мог проехать. Вокруг кусты переплетались. Теперь же высокая дорога будто струна стелется. Перспектива - что аж Пунище, Кривцы, Антоновка шиферными крышами контрастно фиксируются на местности: хорошо в свое время постарались мелиораторы.

И такое богатое стогектарное поле под видом закладки сада захватил себе кооператив «Успех», что базируется за Пунищем! А теперь сам на нём зерновые сеет. Пускай бы целину распахивал

Я понимаю, что всё оформлено по правилам, и хозяйствование на поле кооператива принесёт обществу не меньше (если не больше) пользы, чем то получило бы от колхоза. Беда только, что не знают этого Николай Скакун, а, значит, и все осьянцы и безосновательно клеймят «Успех».

Встретили двух женщин. Мой попутчик перебросился с ними несколькими словами, а мне информацию выдал, что 60-летние жительницы деревни Осьё Люба Сазон и Ольга Костюкович ходили в Пышно за компенсацией погибших вкладов, поскольку как раз возраст подошёл для того.

Уже впереди панорама Пышно ширится. Дождь накрапывает. Спрашиваю:

- Неужто нельзя по диагонали угол этот срезать?

Оказывается, именно досюда проводил меня Николай, чтобы показать чуть приметную дорогу на бывшие хутор, смолокурню и далее на Большедолецкий большак.

Вышел на неизвестную гравийку, насыпанную перпендикулярно Большедолецкому большаку. Вдоль - огороды, вроде хатнища старые. Наверное, это и есть прежняя смолокурня.

По большаку на велосипедах по одному, три, пять человек рассыпались школьники-туристы с рюкзаками, удочками, котелками, палатками на багажниках. Как и мне, не повезло им сегодня с погодой.

Единственной улицей Новосёлкам служит большак, на протяжении деревни одетый в асфальт. Откуда же название такое? Может заселение здесь недавно произошло?

Демографическая справка: Новосёлки - деревня в составе колхоза «Красный партизан» Пышнянского сельсовета. Расположена на северо-запад от Лепеля. В 1906 году в деревне было 17 дворов, 74 жителя. В начале 30-х годов там работала тарная мастерская. На 1940 год в деревне имелось 14 хозяйств, 70 жителей. В марте-апреле 1943 года немцы сожгли Новосёлки и загубили 15 жителей. В 1997 году в деревне насчитывалось 11 дворов, 18 жителей. На территории деревни находится археологический памятник - курган. Теперь в Новосёлках живые восемь дворов.

Первая новосёлковская хата одиноко покосилась, уставилась в меня пустыми окнами. К кому обратиться?

Подсказку приносят удары молотка по косе, которые разносятся далеко за пределы населённого пункта. На деннике застаю деда за обычной крестьянской работой - битьём косы.

Петру Передне 63 года. Его жене Нине 72. Её теперь дома нет - в больницу пошла. А он к косовице готовится - корову держат. Ещё и свиньи есть.

Зная, что за Новосёлками синеет озеро Сверзно, спрашиваю у Петра, занимается ли он рыбалкой.

- Какой рыбалкой? - аж закричал от нелепости вопроса новосёлковец. - Тут дохнуть некогда.

Дочка Передней на Ушаччине замужем. Сын работает председателем Заозерского сельсовета. Отца не удовлетворяет его выбор.

- Что это за работа? - возмущается Пётр. - Ни выходного, ни проходного нет. Огород мне засевать не приезжал помогать - за работой времени не было. Свою корову продал, поскольку содержать её не справляется. А нужно ещё людей выслушивать, жалобы разбирать. Каждое утро в Пышно вожу молоко сдавать на велосипеде. Это не под силу другим сельчанам, а так и они бы сдавали продукцию от всех шести новосёлковских коров. Говорили про то местному начальству, просили организовать сбор молока по Новосёлкам. Не слушают. А денежная поддержка за молоко очень кстати.

На карте обозначена просёлочная дорога на Заровье - очередной приграничный населенный пункт. Однако она заросла кустами так, что слилась с околицей. Но в Заровье легко попасть через Уберцы, куда ведёт новая гравийка с Большедолецкого большака.

Показал мне правильное направление Пётр Передня и крикнул вдогонку:

- Увидишь сына, скажи, пусть послушается отца, бросает работу!

От Новосёлок тропка по огородам сбегает в лощину с колодцем, преодолевает канаву, карабкается на холм, на котором пасутся овечки. Их заводилы навязаны на верёвки, а остальные далеко не отходятся. И пастух не нужен.

Слева от гравийки видно Пышно. Впереди появляются Уберцы. Но не получается нормально добраться до них - с сумрачного неба срывается дождевая лавина. Насовываю на себя специальную накидку из полиэтилена. Только нос торчит да ноги. Обувь не успевает высыхать.

С уберчанами разговаривать не собираюсь, поскольку через Уберцы не планировал свой маршрут. Да и из-под накидки под дождь вылезать не хочется. Однако над противоположной окраиной деревни небо светлеет.

Решаю заглянуть в добротную последнюю хату. Защеплено изнутри. Не открывают. А может не слышат моего несмелого стука?

Возвращаюсь к предпоследней усадьбе, размещённой на единственном уберецком перекрёстке. Двери открывает типичная деревенская девочка.

Наташа в восьмой класс перешла. Теперь каникулы, так дома сидит, по хозяйству управляется, поскольку мать, Антонина Болотник, на работу в полеводческую бригаду ходит. Брат Миша в шестой класс перешёл. А младший Лёша в девятом детсаду находится. Бабушка в больнице лежит. Отца нет.

Наташа увлекается рисованием, чтением. Мечтает быть кондитером. Сообщает, что в Уберцах живых 13 или 14 хат. Есть пустые. Некоторые служат дачами.

Демографическая справка: Уберцы - деревня в составе колхоза «Красный партизан» Пышнянского сельсовета. Расположена на северо-запад от Лепеля. Известна по письменным источникам ХХ столетия. На 1906 год в ней 19 дворов, 101 житель. В 1940 году там насчитывалось 27 усадеб 128 жителей. Весной 1943 года немцы сожгли Уберцы и загубили 17 их жителей. На 1997 год в деревне имелось 14 дворов и 23 жителя.

Из Уберцов видно Заровье. Асфальт скатывается в глубокий ров (отсюда и происходит название населённого пункта), затем взбирается на гору. С её середины и начинается Заровье.

Выше расположена ферма. А Заровье оседлало самый гребень горы. С неё спускается с уздечкой в руках молодая женщина.

Татьяна Пугач идёт за лошадью. Не работает - трёхлетнюю дочь смотрит. А ещё есть дочки, которые перешли в шестой, восьмой и девятый классы. И 75-летняя мать вместе живёт. Только муж работает в леспромхозе.

В Заровье семь дворов. Содержатся две дачи. Заросшие сорняками клочки - старые хатнища.

Историческая справка: Заровье - деревня в составе колхоза «Красный партизан» Пышнянского сельсовета. Находится на берегу озера Заровье, на северо-запад от Лепеля. Название дано от местности, от названия урочища, в котором возникло поселение. На начало ХХ столетия Заровье представляло собой небольшую деревеньку Пышнянской волости Лепельского уезда. В 1906 году в ней имелось только девять дворов, 79 жителей. В конце 20-х годов здесь образован колхоз «Красное Заровье», работала кузница. На 1940 год в деревне было 35 дворов, 124 жителя. В 1943 году немцы сожгли Заровье и загубили 34 жителя. В 1997 году в деревне насчитывалось 10 подворий и 15 жителей.

На одном дворе вижу знакомого Костю Климентионка, энергетика Лепельской нефтебазы: приехал помочь матери. Заходим в хату. Там спрятался от только что секанувшего дождя его сын Боря, будущий пятиклассник. 76-летняя мать Кости, Екатерина, смотрится моложе своего возраста: подвижная, рассудительная пенсионерка. Понимает резонность предложений Кости сбыть корову: только насилует себя заботами о ней давно немолодая женщина.

Много с кем беседовал в Заровье. Не уклонялась от моих вопросов бывшая доярка Нина Провадо, 75-летний Аркадий Валентионок и его 67-летняя жена Евдокия, больная ногами Анна Цветинская, которая живёт с 49-летним сыном-холостяком, колхозным механизатором.

Анна Цветинская взяла около порога один из многочисленных кривых посохов и повела меня за двор показать, как мне выйти на глухую полевую, а потом лесную дорогу, что ведёт в деревню Савин Дуб, за которой я начинал свое путешествие по периметру района два года назад. Прошу женщину не идти дальше, не муштровать больные ноги - с устного объяснения найду правильное направление. Волнуется, чтобы чужак не заблудил на её родине.

Нашёл чуть приметную дорогу среди зелёных хлебов за заржавевшей бочкой для аммиачной воды. Время обедать, а вокруг мокро, мрачно, неуютно. Прикинув, что не лучше будет и в лесу, смахиваю птичью визитную карточку с валуна, седлаю его, достаю из сумки лепельские пищевые припасы.

Несу с собой предмет, который мне всё время заминает своей бесполнзностью. Заслуживает он персонального внимания. Удочка это. Рассчитывал, что на Сверзно или Заровье наужу рыбы, приготовлю уху. Однако на Сверзно не пустила мокрая околица, а Заровье Костя Климентионок назвал мёртвым озером - прошлую ночь просидел на берегу и только килограмм рыбы словил.

Лес начался с кустарника. Постепенно он перешёл в густую лиственную рощу. Наконец возвышенное место заселил светлый сосняк. Однако его уютные полянки не влекут присесть на мягкие иголки - мокрые они.

Услышал гул тракторного двигателя. Сквозь сосняк просочился невыразительный людской гомон. Вышел на длинную поляну. На ней увидел трактор, жёлтый вахтовый автобус, группу мужиков в лесоохраной форме.

Лесники оказались вежливыми людьми. Они из Стайского лесничества. Приехали убирать зону отдыха на берегу лесного озера Потеха, которую завтра посетят участники областного семинара по организации охоты. Показали мне ту зону со всеми объектами на ней. Своеобразная беседка служит укрытием от ненастья. Крыша её покрыта листьями коры из толстенных ёлок: красиво, надёжно, дёшево и не украдут, как случилось бы с шифером. Рядом специально оборудовали очаг для огня и приготовления пищи, уже заготовлены дрова, установлен длинный стол со скамейками. Неподалёку светлый сосняк, зыбкая синева Потехи, за ними - грибной лес и лепельско-ушачская граница, до которой отсюда каких-то четыре сотни метров. Правда, берега заболоченные, неприступные. Однако это не очень привлекательное обстоятельство компенсирует неповторимая красота урочища Приштонки - так называется местность вокруг зоны отдыха.

Хозяева охотно называют себя: мастера леса Александр Гончар и Сергей Быков, лесники Сергей Парфинович, Виталий Гоголев, Дмитрий Притыко и Андрей Кунчевский, водитель Анатолий Пугач, тракторист Александр Жерносек. Приятно в лесной глухомани, на самом краю земли лепельской встретить таких доброжелательных, культурных людей.

На краю поляны - речка. За ней начинается старый лес. Вскорости наезженная дорога разветвляется на три направления. Смотрю на нарисованную Костем Климентионком схему: налево Савин Дуб, направо лежит какая-то вымершая деревня Ушачского района, а самый заброшенный прямой путь выходит на дорогу Богушевск - Мядель (понятнее будет сказать: Лепель - Березино) где-то около телевизионной вышки, между деревнями Савин Дуб Лепельского и Беседа Ушачского районов. Хочется броситься на Савин Дуб - ближе к Лепелю. Однако обязательство, возложенное самим на себя, связать конец путешествия с его началом, вынуждает пойти прямо.

Дорога всё больше приходит в упадок. Через лесную речку лежит мост из гнилых брёвен. Далее путь всем видам транспорта преграждает специально спиленная толстая сосна. Судить за это неизвестных вальщиков не берусь: может и не нужно пускать смердящие, грязные да искромётные моторы в напоенную озоном тишину лесной красоты.

На очередном вилообразном разветвлении непонятная сила толкает в лепельскую сторону. Не хватает силы сопротивляться тому невидимому магниту. Густая еловая чаща неожиданно разбегается в стороны, и громкий выдох вырывается из груди. Два года ожидаемая гравийка! Уже не помню, в каком конкретно месте с сыном Валеркой ступили с неё в нетронутую бесконечность заповедных болот. Пускай себе. Несколько сотен метров значения не имеют. Периметр района закольцован!

***

Не буду повторяться про трудности, впечатления и открытия, которые сопровождали меня все пять путешествий по периметру района: они описаны в путевых заметках. Повторю только, что целью частной краеведческой экспедиции ставил исследовать и описать окраину Лепельщины на всём её протяжении. Пускай Лепельчане будущего увлекаются и удивляются нашими природой, жизнью, настроением, как увлекался я описанием походов лепельских аргонавтов на земли теперешнего Березинского заповедника, изданным историком Горбачевским в 1895 году. Именно оно и толкнуло меня в путешествие по периметру района. И начал я маршрут по следам тех самых аргонавтов.

Путешествие начал в мае 1998 года. Окончил в мае 2000 года Теперь, в 2013 году, перечитываю дорожный дневник и сам себе не верю, что прошёл примерно 300 километров за 14 дней, проходя в среднем 21 километр за день. Не могу поверить, что большинство моих собеседников за прошедшее после странствия время ушли в мир иной, ведь тогда им было от 60 до 80 с гаком лет. Полностью опустели деревни Реут-Полье и Липки. Самого себя смешат многомиллионные пенсии бывших колхозников, потому что последующая деноминация уже забылась.

Уникальность «самопальной» краеведческой экспедиции заключается в том, что ещё никто в мире не догадался пройти по периметру администрацийного района и описать жизнь его по обе стороны условной границы. И хоть моя мечта издать «Путешествие по периметру Лепельщины» отдельной книгой не осуществилась, зато появилась возможность включить путевой дневник в сборник моих же путешествий по иным местам земли лепельской. Заслуга в том, что «Путешествие» всё же печаталось по ходу его осуществления в 29 номерах районной газеты «Лепельский край», бывшего редактора Василя Хованского, ведь районные власти упрекали его и даже его последователя за то, что занимает газетную площадь «никому ненужной ерундой». Именно поэтому хочу в конце слово в слово переписать последний абзац последней публикации «Путешествий» в №63 районки за 2000 год.

А у меня издать описание своего путешествия средств нет. Правда, незамеченным оно не осталось. Мои дорожные заметки Витебским областным отделением Белорусского Союза журналистов признаны лучшим материалом 1999 года на экологическую тематику в жанре эссе среди районных газет области. Премию в размере 15 минимальных зарплат дали за то. Совсем неплохо. И всё же жаль, что про сегодняшнюю жизнь на периметре районав будущем будут читать если только музейные работники.

Вот так мы жили, дорогие потомки.

Ваўчок ВАЛАЦУЖНЫ (Валадар ШУШКЕВІЧ). ЛЕПЕЛЬ. 2000 год.