850. Мы - изгои (трилогия). 3. КУМУШКИ-СОСЕДУШКИ. Лисичёнок (Гурко) Тамара

Сведения об авторе смотреть здесь.

(Окончание. Началосмотреть здесь, предыдущую часть - здесь.)

 Колобок в сказке от бабушки ушёл, от дедушки ушёл, а лисе попался… Так и я – от свекрови убежала, от примака маминого ушла, получив квартиру, а вот к кумушкам-соседкам на язык и попалась.

 Были мои соседушки воспитаны в лучших традициях самого правильного и гуманного советского общества. Человек тогда только звучит гордо, когда он в общей массе людей слаженный винтик, патриот своего цеха, колхоза, фермы, Родины, которая Советский Союз. Семья тоже рассматривалась как ячейка общества, а если ты индивидуум, то тогда герой, стахановец, передовик.

 А если ты выделяешься чем-нибудь другим то – ату тебя! Потому, что в СССР инвалидов не должно быть априори, мы всех крепче, сильнее, выше. На зарядку становись! В ряд, за Родину, за Сталина! А не станешь - ты другой, значит, изгой.

 Примерно так рассуждали кумушки-голубушки нашего 100-квартирного нового двора.

  Такие есть в каждом дворе, сидят на лавочках день-деньской, всё видят, всё знают. Тем более Лепель - что тут знать? Все заселившиеся – люди приличные, с должностями, с достатком.

 А тут я собственной персоной. Одинокая, безмужняя, с ребёнком на руках, к тому же особенным ребёнком, с ограниченными возможностями, как теперь говорят.

 - Как это? - гадают кумушки-соседушки. - В нашем примерном дворе, с нормальными нашими детишками в одной песочнице будет играть некто? Не допустим!

 И не допустили. Поначалу я пыталась наладить контакты, сблизиться с соседями, но, наученная горьким опытом со свекровью и маминым примаком, бросила эту затею.

 Просто, когда они сидели на лавочке, быстро проходила мимо, чуть слышно поздоровавшись. Бежала на свой пятый этаж и, только закрыв за собой дверь квартиры, вздыхала с облегчением.

 Да и, собственно, о чём мне было с ними говорить? У них мужья все как на подбор, трудоголики да красавцы, дети умники да умницы, а сами они хозяйки от бога: и тебе пироги, и салаты, и разносолы – всё умеют. Куда мне до них, до их благополучия и процветания. Я в их понятии убожество, меня-то и трогать опасно, вдруг укушу. А кусаться я научилась, да и как не научиться, если, не зная, не ведая правды кумушки-соседушки стали сочинять про меня небылицы. Ох, и наслушалась я про себя всякого разного и от самих соседушек, и от третьих лиц. Другой раз не пойму, про кого говорят, потом доходит: ба, да это про меня. А я и сама не знала, что я такая-сякая интересная особа.

 Самая близкая моя соседушка с первых дней показала, кто такая я (последняя буква в алфавите) и кто такая она.

 При Советском Союзе квартиры давали задаром, а вот мебели не было. Доставали по блату. Мне повезло, знакомые купили себе новую стенку, а старую продали мне. Ох, и радости было! Привезли, поставили секцию на секцию, да не закрепили, а я полезла на самый верх пыль вытирать да и грохнулась со всей высоты. Рука правая – плетью. Скорую вызвала (уже был установлен телефон), а Диму оставить не с кем. Не знаю, может, перелом, надолго задержат в больнице.

 Говорят, что соседи – это ближе, чем родственники, по крайней мере, так было в моём родном Михалово, и на нашей улице в далёком городе Нижневартовске. Но только не в нынешнем нашем дворе для меня. И в подъезде, и на площадке.

 Когда я попросила соседку (назову её условно Катей) посидеть с сыном, она вроде согласилась взять его в свою квартиру. Но когда я вернулась, а прошло порядочно времени, пока рентген, то да сё, мой сынок сидел в темноте у порога нашей квартиры и тихо плакал. Я так и охнула.

 - Катя, зачем ты так? – спросила соседку, приоткрыв дверь.

 На что она ответила с недовольным видом, что её детям уже пора спать, а мой им мешает. Представляете? И она просто-напросто пересадила его за порог квартиры, даже не включив свет.

 А я ещё имела наглость спросить у неё скибочку хлеба на ужин, потому что не успела купить со всем этим происшествием. Она и тут отличилась, показав мне чуть больше полбуханки:

 - Самим на ужин не хватит, чтоб разным голодающим раздавать.

 А ещё когда мой ребёнок спускался или поднимался по лестнице, и она, и её дети не то что не уступали ему, а старались пихнуть, да побольнее и покрепче, чтоб на ногах не удержался.

 А ещё мои соседушки захватили колясочную, закрыв на пудовый замок. И мне приходилось таскать коляску на пятый этаж. Диме хоть и было уже девять лет, но ходил он ещё неуверенно. На руках тяжело таскать, так время от времени сажала его в коляску и так продвигалась по лестнице, поочередно поднимая то перёд, то зад, чтобы перебраться со ступеньки на ступеньку.

 А ещё, а ещё, а ещё…

 А ещё был такой случай. Дима учился на дому. В школу не ходил, но на праздники нас приглашали. Так вот, одна родительница условного одноклассника Димы возмутилась, сказав, что дети-уроды должны быть изолированы от общества, а то они травмируют психику нормальных детей. С тех пор школьные торжества для нас табу.

 А ещё одна моя хорошая знакомая, когда был дефицит детской одежды, попросила отдать ей талончики, мол, нам-то они зачем, ведь мы всё равно дома сидим, значит, и колготы, и рубашки ни к чему.

 А ещё одна позавидовала, что матери детей-инвалидов рано уходят на пенсию…

 Наверное, многие, прочитав эти мемуары, не поймут, зачем я об этом пишу. А пишу я потому, чтоб знали, что не всё в этой жизни прекрасно и замечательно, что не все здоровы и счастливы, что есть те, которые страдают от вашего равнодушия, а тем паче от злых языков кумушек-соседушек.

 Может тогда и эти дворовые кумушки-соседушки  задумаются, глядя вслед одинокой маме с инвалидом-ребёнком на руках, и поймут, наконец, как это больно, прямо вот нестерпимо больно и морально, и физически. Мы хоть и другие, но тоже живые.

 P.S. А ещё мы с сыном не любим праздников и всяких сборищ, потому что чувствуем себя на них чужими. Единственный праздник, который мы отмечаем, Новый год, т.е. ходим на городскую ёлку, потому что темно и в толпе никто не видит, какой ты. И Снегурочка с Дедом Морозом поздравляют всех, независимо от возможностей.

 А ещё в следующий раз я напишу о тех людях, которые оставили добрый след в моём сердце. И таких, уж поверьте мне, гораздо больше, чем всех вместе взятых свекровей, примаков и кумушек-соседушек.

.

Как птицы все, а не такая –

Совсем-совсем другая.

Я – Белая Ворона, я – изгой.

Потому и прячусь за трубой

На черепичной крыше.

Сейчас ещё чуть-чуть повыше

Немножечко взберусь

И - камнем вниз - о землю разобьюсь…

А нежная моя душа,

Легонько белым пёрышком шурша,

Взлетит под голубые небеса,

Где птиц небесных голоса

Споют о том, о чём земным я птицам спеть не смела:

Что только ангелы бывают белые.

2021