76. Светлый путь. ОСВОБОЖДЕНИЕ ВАЛОВОЙ ГОРЫ. Шуневич Анатолий

Сведения об авторе смотреть здесь.

(Продолжение. Начало смотреть здесь).

 Центр Лепельской партизанской зоны, деревня Валова Гора, меньше потерпела во вторую блокаду, сожгли лишь хаты партизан: население в какой-то степени учло ошибки, допущенные в первую блокаду. С правого берега Березинского канала жители не побежали на Большие болота, а нашли пристанище на чистиках, вдоль реки Кесты. В деревню приходили лишь в ночи за провиантом и в разведку, которую вели подростки.

 Четвёртый и пятый шлюзы были закрыты, между ними канал и озеро Плавно полнились водой, и жители левого берега днём мостились на приозёрных болотах или на обводном канале. Каждый день в деревню приходили партизаны, выходившие из окружения, однако лишь за пропитанием, поскольку боезапас после многодневных боёв на прорыве и выходе из окружения почти отсутствовал.

 Сельчане не успевали сушить сухари и печь хлеб, потому жернова крутились безостановочно. А ещё надо было остерегаться вражеских наездов, ибо днём по два раза приезжал патрульный броневик и полный грузовик вооружённых до зубов солдат, в основном народников, в сопровождении двух или трёх мотоциклов с пулемётами. Маршрут патруля проходил от деревни Стаи до Городка, а там по дамбе до Валовой Горы и прямиком от четвёртого шлюза до Нивок.

 Получалось, что днём в Валовой Горе хозяйничали немцы, а ночью партизаны.

 Существовала договоренность в деревнях зоны при отсутствии боезапаса не ввязываться в бои, а вышедших из окружения партизан проводить в Осетище или близкую от него Слободу. Потому 16-летние подростки отводили берегом озера Ольшица большие группы партизан, а малые долблёнкой перевозили через озеро Плавно, затем берегом озера Манец вели на ту же Слободу, оттуда через Домжерицы или Рожно – на острова Паликских болот.

 Дед Юзик Шуневич и Иван Гордионок, посоветовавшись между собой, запретили даже нос показывать в Валову Гору женщинам с детьми, а молоть зерно и готовить затирку или кашу с калатухой можно и в ночи, тем более что до Кесты рукой подать – десять минут ходьбы.

 А фронтовая канонада с каждым днём слышалась всё громче и громче. Дядька Иван учил мальцев, а потом напоминал им, чтобы вели себя осторожно, дали сигнал ударом в железяку при открытии ворот шлюза и убегали в лес. Однако, как говорил один из партизан, голь на выдумки хитра, так и деревенские подростки, чтобы не бегать в лес при каждой опасности, прятались на створках ворот шлюзов. Со стороны Берещи сигнальщиками были проживающие там Ардыновичи, со стороны Плавно – Аркадя Болотник Аркадя Урбан и сыны деда Юзика: Яська и Фредя, а также Эдик Сидяка и Петрок Лукьянович.

 Ночью приходили окруженцы с оружием, но без боезапаса. Потом его всё же сбросили на озеро Палик на парашютах, поскольку во 2-м отряде, где командиром был Микола Самусь, сохранилась рация, и партизанам удалось сообщить на Большую землю о своём бедственном положении. Прорыв совершили в двух местах: на запад в сторону Бегомля и на север через Рожно.

 Попытка немецкого командования вообще уничтожить партизан не удалась, но и для них, и для мирного населения блокада оказалась большой трагедией. После выхода из двух котлов в Лепельской бригаде не досчитались более 700 бойцов, в Германию вывезено несколько тысяч трудоспособных молодых людей, в основном женщин.

 Штаб Лепельской бригады и часть особого отдела решили прорвать окружение в восточном направлении – вдоль Березины в районе деревни Рожно, расположенной близ шоссе Минск-Витебск.

 В ночь на 10 июня 1944 года штаб бригады с диверсионным отрядом, кавалерийским эскадроном и частью третьего отряда просочились за Бузянку и, минуя деревню Ствольно, вдоль шоссе вышли к Рожно. Узнали от местных жителей размещение оборонительных сооружений, и что в траншеях и дотах охраняет переход рота каминцев. Однако имеется приказ войскам Каминского и власовцам оставить острова Домжерицких болот ротам карателей, а самим занять оборону между Березиной и Бузянкой. При отходе с мест засад на Левоновых хуторах, Трёх островах, Кубском, Бели вражеские войска наткнулись на группу партизан во главе с командиром 3-го отряда Сучинским и его начальником штаба Черновым. Досконально не зная количество партизан, каратели задержались в лесном массиве между болотом и Домжерицким озером более как на час. И только после приказа командования экспедицией, оставив роту солдат, поспешали занять боевые позиции вдоль большака от Березины до Бузянки. Однако время было упущено, и штаб партизанской бригады с диверсионным отрядом и кавэскадроном забросали гранатами вражеские укрепления и без потерь прорвались в район деревень Медвёдовка и Затеклясье. Попытка овладеть большаком Лепель-Березино была неудачной, как и Минским шоссе от Лепеля до Бегомля. Это были основные пути выхода из Витебского котла нескольких немецких дивизий, и на охрану важных лепельских дорог бросили все резервы и войска экспедиционного корпуса.

 Русская авиация и партизаны небольшими группами проводили диверсии по подрыву железнодорожного полотна, мостов, не позволяя вывозить в Германию молодёжь и награбленное добро. Потому в Березино скопилось много беглецов из числа полицаев и их семей, а также захваченных для отправки в Германию подростков и молодых людей из деревень и городов зоны.

 А в Валовую Гору – последние дни не являлась патрульная команда, и многие семьи готовы были покинуть шалаши. Однако дядька Иван и дед Юзик, да и старшие из Болотников не советовали это делать. Дед Юзик утверждал, что раненый зверь всегда не прощает охотнику безразличия к себе. Потому-то спешить не надо.

 Ещё пару дней послушали люди артиллерийскую «музыку», и часть более молодых под вечер пошла в деревню. Со стороны канала услышали гул моторов, и мальцы-сигнальщики что-то начали кричать. Всем с перепугу показалось, что кричали:

 - Немцы прыйшлі!

 Вся толпа сельчан побежала назад к шалашам. Однако сын деда Юзика – Фредя – догнал беглецов и объявил, что по дамбе идут красноармейцы, и возле нашей хаты стоит броневик на гусеницах, а у солдат непонятные погоны.

 Пока шли к хате, моя мама плакала.

 Тётя Агнеша тоже заливалась слезами. Соседка наша, мать Женьки и Фени Драгунов , всё время вытирала лицо, а бабуля Маланья успокаивала её, говоря, что надо жить:

 - У цябе ёсць дзеля каго, і не надрывай сэрца.

А мне подумалось: какие всё же непонятные женщины, они плачут и от горя, и от радости, где тут разберёшься в таких сложностях… А вот Женька Драгун знала, что делать и, ещё не дойдя до дуба, закричала:

 - Феня, кветкі!

 И мы с Броником, а за нами Тоня, сестра Броника, и Феня, старшая сестра Женьки, помчали к хате Драгунов, в которой размещался штаб бригады Дубова, и, пока подошли взрослые, девчонки очистили бабушкин цветник, вооружив нас небольшими букетами. Бабуля ничего не сказала, а лишь махнула рукой, и мы с взрослыми направились к командиру, который вёл разговор с дедом Юзиком и Иваном Гордионком.

 Вскорости вся дамба возле штаба бригады была заполнена селянами.

 А с левого берега канала всё время подходили грузовики, укрытые брезентом. И вскорости колонна вытянулась аж до Пятого шлюза.

 Офицер в звании полковника (так сказал дед Юзик) вёл разговор с Иваном Гордионком. О чём они разговаривали, я не слышал, поскольку всюду пели знакомые песни. Меня дядя Яська, старший сын деда Юзика, поставив на табурет, уговорил запеть.

 Не помню, что я пел. А не так давно, по прошествии 80 лет после окончания войны, приснился мне сон, что двигается много машин, и я пою песню про лётчика, погибшего во время боя с фашистами. Не могу сказать, где я слышал слова этой песни и от кого, но, проснувшись, дословно записал этот удивительный сон и через короткое время снова забыл слова песни. Хорошо, запись сна осталась. Вот она:

   Летели на фронт самолёты,

   Над миром луч света играл,

   И пели бойцы на привале,

   Как Сокол в бою умирал.

   Бесстрашно он бился с врагами

   За счастье родимой земли,

   Но грудь ему пулей пронзили

   И крылья ему подожгли.

   И раненый Сокол воскликнул:

   “Пусть я погибаю в бою,

   Враги дорогою ценою

   Заплатят за гибель мою”.

   И бросил во вражье гнездовье

   Два жарко горящих крыла.

   Его соколиная гибель

   Всю землю вокруг потрясла.

   Спалил он фашистскую нечисть,

   Развеял как пепел и дым

   Последними вздрогами сердца,

   Последним дыханьем своим.

   Летели на фронт самолёты,

   Над миром закат догорал,

   А песню допели солдаты,

   Как Сокол в бою умирал.

 А вообще я всю жизнь мечтал стать лётчиком, а стал моряком, поскольку был совсем не подвержен морской болезни, что бывает очень редко.

 Ну, а тогда командир той воинской части отдал приказ двигаться на запад, а стать проводниками к месту дислокации – возвышенности возле деревни Осетище – доверил леснику Ивану Гордионку. Его помощниками вызвались быть Пётра Лукъянович и Яська, сын деда Юзика.

 Садясь в броневик, командир подал мне что-то в шуршащей бумажке, а Женьке – что-то в довольно большой жестянке. В ней оказались галеты. Я свой гостинец вместе с Броником открыл только дома. Там было нечто не очень приглядное, непривычно пахнущее. Тоня разделила нам угощение, и я сразу сунул его в карман. Затем, подумав, разломал свой кусочек пополам и половину отдал Тоне, сказав, что это ей с мамой. Глядя на друга Броника, я так же поделил свою часть на три: для себя, мамы и дяди Броника. После мы с Броником сидели на завалинке нашей хаты и языком лизали шоколадные кусочки.

 А воинская часть потихоньку с помощью проводников минула Пунтасову греблю, речку Продушницу, внимательно всматриваясь в дорожное полотно.

 Пройдя несколько километров лесной дороги, подремонтировали мосток через реку Сергуч и расположились на просторной возвышенности. Военные сразу взялись копать укрытия для техники и строить блиндажи. А командир, похвалив Петрока Лукьяновича за то, что тот вооружён, поскольку скоро попрут из котла под Витебском около пяти окружённых дивизий, которые центральными дорогами не пойдут, а будут пробиваться лесами да болотами.

 - Потому, ребята, спешите и будьте осторожными, - напутствовал их офицер.

 Наступившей ночью проводники возвратились в Валову Гору без приключений. С утра Фредя надолго засел в хлеву.

 Казик не преминул прокомментировать его затворничество:

 - Мабыць, сваю “бельгійку” чысціць.

*   *   *

 Изложенные в моих воспоминаниях о войне факты так же основаны на рассказах очевидцев и участников описанных событий. Десятилетиями я по крупицам собирал сведения путём опросов жителей и уроженцев Валовой Горы, Лепеля, Барсуков, Черницы, Затеклясья и других деревень Лепельского района.

Февраль-2025.

(Продолжение следует.)