78. Светлый путь. ОДИН ДЕД ПЛЕНИЛ РОТУ. Шуневич Анатолий

Сведения об авторе смотреть здесь.

(Продолжение. Начало смотреть здесь).

 Фронт отдалялся всё дальше и дальне от Валовой Горы. Следом по большим дорогам бесконечно шли машины обеспечения. Вырвавшиеся из Витебского котла немецкие части безуспешно пробовали прорваться окольными путями к отдаляющимся своим. Однако беларусские лесные чащобы и топкие болота оказались естественным капканом для остатков фашистских полчищ.

 Измождённые солдаты умирали от истощения и переохлаждения. Везло тем группам, что сдавались красноармейцам, поскольку партизаны и подростки в плен не брали, помня зверства нацистов, не жалевших даже матерей с детьми.

 Вот в такое время моя мама, выплакав, наверное, все слёзы на погребении убитых отсупающими фрицами партизан, как и иные, видевшие церемонию женщины Барсуков, и узнав, что её сестра Бынуся нашу котомку выбросила по дороге в Березино, решила, что делать в Барсуках нечего.

 Разозлённая на сестру за то, что даже детскую одежду не сберегла, накормила меня картошкой с пискунами, и мы направились домой, в Валову Гору.

 До Лядца нас проводил Миша Занько, мой лучший барсуковский друг.

 Он всю дорогу рассказывал, как он с Лёлей и при помощи деда Кунцевича наловили полную корзину пискунов, которых было в заводях Цягбицы как грязи.

 Распрощавшись с Мишей, мы быстро прошли хутор Брусничное, вместе с большим разработанным участком ещё называвшийся Гордиёнковым, миновали Кесту и вышли к Левановичевому полю. Немного устав, дошли до колодца Левановичей и с удовольствием напились студёной воды.

 До самой темноты мама вместе с тётей Агнешей и Тоней занимались прополкой овощей. Дед Юзик, его дочка Стася и сыновья им помогали. Важность такого надоедливого занятия старик объяснял детям поговоркой «Соловья баснями не кормят» и личными доводами, что зиму можно протянуть безбедно лишь при надлежащем досмотре огородных культур.

 Уже в густых сумерках взрослые поставили в печь котёл с картошкой-свинушкой на завтрак, накормили детей и, преодолев страх, остались ночевать дома. Малые уже спали, когда в окошко кто-то тихонько постучал. Дед Юзик решил посмотреть, кто там, и вдруг резко отпрянул от окна. Быстро растормошил сыновей, приказав им:

 - Немцы на вуліцы, хутчэй у падвал.

 Мальцам не надо было дважды повторять, и Яська с Фредей нырнули под кровать, подняли половицу и очутились в подполье.

 За ними подпол прошмыгнула и тётя Стася. Установив половицу на место, хозяин вышел в сени и открыл входную дверь. В голове его промелькнула мысль, о чём позже рассказывал, что эта ночь последняя в его жизни. Вся дорога от дамбы до сожжённой усадьбы Левановичей была заполнена немецкими солдатами. Особой агрессии, кроме одного офицера, они не проявляли. Главный офицер потребовал вести его и ещё двух младших офицеров в помещение. В хате старшой разложил на столе карту и подозвал деда. Один из немцев на смешанном польско-русском языке спросил, где находится их деревня и где фронт, как далёк он отсюда. Деду не надо было говорить лишь бы что, поскольку на карте он видел каждую тропку и болотину, озёра и реки. Сказал, что фронт уже аж за Минском, а дороги перекрыты партизанами.

 Офицеры стали спорить, и тогда старший выхватил пистолет, но и младшие не дремали - сделали то же самое. Тогда старшой вышел за дверь, постоял несколько минут и пошёл за хату.  Оттуда раздался выстрел. Один младший офицер бросился во двор и, возвратившись, сообщил, что командиру «капут».

 Тут же наша хата заполнилась другими немцами. Они достали из печи котёл с дробной картошкой и съели всю с кожурой. В кладовке было немного гороха, ячменя, ярицы - всё разошлось по карманам солдат. Больше в хате ничего не было, а в истопку сходить не догадались - там были ещё овощи и картошка.

 Офицеры договорились с дедом Юзиком, что он сдаст их регулярным войскам, а не партизанам. Тот согласился при условии, что всё оружие и боезапас они оставят в сенях нашей хаты. После устного договора о сдаче в плен и разоружении дед приказал сыну Яське и его другу Аркадию Урбану бежать в Барсуки и предупредить дежурных в пункте приёма пленных о скором приходе колонны фрицев, а также обязательно сказать, что оружие и боезапас они сдали добровольно. Мальцы вприпрыжку побежали исполнять задание, а пленные по трое в ряду растянулись почти на полкилометра.

 И вот около полуночи от нашей хаты двинула колонна солдат вермахта. Впереди шёл рослый немец с белым флагом из парашютного шёлка. Рядом со «знаменосцем» вышагивал дед Юзик.

 На валовогорской окраине Барсуков пленных встретили красноармейцы. Перейдя Тягбицу, колонна в центре деревни повернула на её окраину, именуемую Зорькой. Пункт приёма пленных размещался в пуне крайней хаты, принадлежащей Матруне. На другой стороне улицы, в хозяйственных постройках Петрока Мироновича располагался военный госпиталь.

 При оформлении пленных комендант пункта в звании капитана потребовал у деда Юзика паспортные данные для последующего вручения боевой награды за пленение почти роты вражеских солдат, за что полагается орден Красной Звезды, а то и Славы. На что дед ответил:

 - Ты, дзяцёнак, малады, табе ўзнагароды трэба, а мяне фашысты двойчы абрабавалі, забраўшы два Георгіеўскія крыжы. А далі іх мне за ўдзел у двух штыкавых атаках Першай сусветнай вайны.

 Капитан поднялся с табурета, взял под козырёк и промолвил:

 - Спасибо, отец, и за Первую, и за Вторую.

 Затем махнул военному, и тот в момент достал из солдатской сумки флягу и алюминиевую кружку, наполнив её почти до краёв. Капитан подал кружку старику, сам поднял фляжку и, стукнув ей по кружке, произнёс:

 - За нашу победу!

 Дед Юзик с удовольствием осушил кружку до дна и, распрощавшись с новыми друзьями, шаркая шагом лесника, направился с мальцами домой, в Валову Гору.

*   *   *

 Изложенные в моих воспоминаниях о войне факты так же основаны на рассказах очевидцев и участников описанных событий. Десятилетиями я по крупицам собирал сведения путём опросов жителей и уроженцев Валовой Горы, Лепеля, Барсуков, Черницы, Затеклясья и других деревень Лепельского района.

Март-2024.

(Продолжение следует.)