81. Светлый путь. НЕОБЫЧНЫЙ ТРОФЕЙ С МЕСТА РАЗГРОМА. Шуневич Анатолий

Сведения об авторе смотреть здесь.

(Продолжение. Начало смотреть здесь).

 Через день после разгрома большой группировки войск в составе нескольких немецких дивизий под Витебском, на гребле, называемой Пунтасовым мостом, сооружённой над речкой Продушницей (по-местному -  Пунтасовкой) вырвавшихся из окружения измотанных отрядов накрыли «Катюши» и артиллерия Красной армии.

 Взрослые жители Валовой Горы занимались прополкой огородов и им было не до детворы. Потому, когда Броник спросил у своей матери Агнеши разрешения сходить к Янаку Михаловому, та только махнула рукой. А мы ещё ранее договорились с Янаком накопать на дровни червей и наловить окуней его удочкой.

 И вот через некоторое время мы были у Михаловых. Там нас уже ожидал Янак и сразу начал вычитывать за опоздание, поскольку с жестянки черви успели улизнуть, а почти все дети с этого края деревни побежали к Пунтасову мосту собирать трофеи. Янак сообщил, что вчера Васька Федьков и Эдик Зинькевичев принесли по одеялу, паре простынь и шинели, а мальцы из Окона чуть унесли трофеи. Потом их прогнал Яська Козловский за то, что большие мальцы стали хватать автоматы, ружья и даже какие-то фаусты.

 Теперь там красноармейцы закапывают в воронках и карьере дохлых фрицев, собирают оружие и ловят в лесу пленных.

 Мы только переглянулись и побежали в сторону Пунтасова моста, в мыслях мечтая про трофеи, и как нас за них будут хвалить матери. Вскоре мы нагнали конкурентов, что также спешили за трофеями, и вместе два километра до Пунтасовки-Продушницы одолели на одном дыхании. Перед болотистым берегом речки остановились, поскольку гребля была разрушена разрывами снарядов. В одном месте лежала перевёрнутая пушка, в другом колёсами кверху валялся автомобиль. Кто-то вслух удивлялся, что фрицам удалось протащить по болоту пушки и генеральские лимузины, а вот Продушница их остановила.

 Свернув с основной дороги, мы толпой прошли до ровного болотного острова высотой в два человеческих роста и встретили с десяток пленных под конвоем одного красноармейца. Он расспросил про путь в Барсуки и, повесив автомат на плечо, отдал приказ двигать за ним.

 Дальше возвышенность была срезана до уровня бора шириной в несколько шагов, и через неё небольшие лошадки свозили тела немцев, убитых ударами «Катюш» и артиллерией. Их сбрасывали в  воронки, прикрывая землёй и мхом. А на болоте, как сказал один из извозчиков, сбрасывали трупы в торфяные карьеры. Васька Кунчевский назвал тех коников «монголами». После они частично остались в колхозе, были очень злые и лягались. На одном из них я уже в мирное время возил молоко из Валовой Горы в Барсуки для выпойки телят и, зная характер животного, не подходил к нему сзади.

 За островом наша «экспедиция» за трофеями встретила такого коника-монгола. За уздечку его вёл немецкий солдат без знаков различия. На лошадке сидел второй немец в чёрной форме с нашивками на рукавах и погонах. Сопровождали процессию наш солдат в чине младшего комсостава и парень с карабином в поддёвке. Остановившись возле нас, последний назвал себя партизаном бригады «Чекист» и спросил, как выйти на Валову Гору и Барсуки. Пока «трофейщики» объясняли, как туда добраться, сержант подошёл к немцу на «монголе», чтобы подтянуть подпругу. И тут раненый всадник двинул в лицо красноармейцу ногой в хромовом сапоге. Сержант отскочил в сторону от коника, держась рукой за лицо, а партизан очень спокойно, но быстро сорвал с плеча карабин. Не очень громко прозвучал выстрел. Немец через конскую шею грохнулся на землю, покрытую боровым мхом, а ведущий «монгола» выпустил из рук повод и, показывая рукой на убитого фашиста, почти закричал, что это «СС», затем стал на колени и затараторил, что он пленный и его нельзя убивать.

 К партизану подошёл сержант и сказал:

 - Ну что ты наделал? Я за фрица орден получил бы, а теперь шиш.

 Последующего разговора я не слышал, поскольку Броник бросился бежать в направлении деревни, всё время повторяя:

 - Гэта ён! Гэта ён!

 На дороге нас остановил Яська Козловский вопросом:

 - А вы, малые Шуневічы, што тут робіце? Напэўна, ад матак, я мяркую, збеглі. У іх не хапіла б розуму вас адпусціць у такую далячынь за трафеямі. Значыць, самавольшчыкі.

 Подозвав подростка из Медвёдовки, приказал проводить нас до Валовой Горы и тотчас возвратиться:

 - Адна нага - тут, другая – там. Ты мне тут партрэбны. Зразумеў, Ляйко Ванька? Думаю, паўтараць не трэба.

 Двинули к деревне уже под конвоем. Но, как возвращаться без трофеев? И тут на глаза мне попалась сумка, из которой выглядывал угол книги, и я вспомнил, как Тоня читала нам книжку про Бондоровну, и мы с Броником с интересом слушали интересный рассказ про девушку и пана-убийцу.

 Я подумал, что мне здорово повезло, лучшего трофея и не надо. Рассматривать его не стал.

 «Конвоир» Иван Лейко довёл нас до Березинского канала, помог перебраться через него на нашу дамбу и на прощание сказал:

 - Далей самі дойдзеце.

 И мы с Броником, почти таща трофей, в скором времени были на пороге своей хаты, где с заметным волнением ждали «рыболовов». Броник сходу взахлёб сообщил, что фашиста, который убил крёстного, его дядю, и односельчан в Марьянове, застрелил наш партизан возле Путнтасова моста - он узнал фашиста по одежде и лицу.

 - Цяпер татка адпомшчаны, - радовался Бронік. – І яшчэ сказаў той партызан, што застрэліць самога Гітлера, калі дойдуць да логава фашыстаў.

 Выйдя из своей половины хаты, дед Юзик, как всегда поговоркой, сказал:

 - Казала цялятка, што ваўка з’есць, але ж да логава яго яшчэ трэба дайсці. А вы, ваяры, што з паходу прынеслі?

 Тоня, дочка тёти Агнеши и сестра Броника, быстро открыла сумку, и из неё выпало несколько книг. Одну из них девочка подняла, и вдруг лицо её побелело, книга выпала из рук.

 Первым пришёл в себя дед Юзик. Наступив ногой на сумку, он поднял книжку и, глянув на первые страницы, приказал моей маме быстро развести каминок. Сам пошёл за смоляками, а мы с Броником, не зная, отчего так заволновались взрослые, использовали их отсутствие и открыли первую страницу напугавшей всех книжки. На ней была нарисована виселица, на которой висели люди с надписями на грудях. Броник по слогам мог бы прочитать текст, но он был выполнен на чужом языке. На второй странице немецкий солдат нанизал на тесак двоих крестьян в бедной одежде и стоял, улыбаясь, а у его ног лежали тела полураздетых людей. На третьей странице перед уборной гитлеровец спустил штаны и, присев, справлял свои потребности. Больше посмотреть мы не успели, поскольку дед Юзик, заглянув в книжку, пробурчал:

 - І гэта называецца цывілізацыя! Дзікуны! Калі б я гэта ўбачыў раней, не дайшлі б гэтыя “цывілізанты” да Барсукоў.

 В то время я не понял слов деда Юзика, а имел он в виду колонну пленных, которых самолично отвёл из Воловой Горы в Барсуки.

 Мы с Броником просто рвали книги, подавали деду Юзику, и тот бросал смятые листы в каминок. Последней сгорела трофейная сумка. Однако сожжённые трофеи были не последними следами той страшной войны на нашей земле. Иные видны до сего времени даже через вековую давность – это глубокие воронки от разрыва снарядов, проржавевшие средства ведения боя, памятники на могилах дедов в городах и весях нашей страны.

*   *   *

  Изложенные в моих воспоминаниях о войне факты так же основаны на рассказах очевидцев и участников описанных событий. Десятилетиями я по крупицам собирал сведения путём опросов жителей и уроженцев Валовой Горы, Лепеля, Барсуков, Черницы, Затеклясья и других деревень Лепельского района.

Май-2025.